Анастасия Костромицкая, 28.09

— Что вы тут делаете?
— А что я могу тут делать, ведь меня уже нет. Вам не хочется сказать: «Жаль беднягу, он был так забавен»? Раньше помните? Я входил, отдавал вам честь. Говорил: «Полиция, вы арестованы». Далее в игру вступал мэтр Каппа, и суд превращался в фарс: свидетели исчезали, состав преступления — отсутствовал. А господин Микаччи полыхал гневом, требовал извинений. И болвана наказывали. Сколько раз я им был!
— Чего же вы, собственно, хотите, господин Жордан?
— Не догадываетесь?
— У меня есть одно предположение. Теперь вы намерены обойтись без ареста, без суда — как дикарь! Мне этого не понять. Это бесчеловечно!
— Бесчеловечно продавать наркотики детям у входа в школу и для старых мерзавцев покупать двенадцатилетних проституток.
— А за какую цену и какого возраста проституток вы приводите в свой дом?
— Неужели когда-нибудь это произойдёт? Даже не верится!
— Что?
— Что ты сдохнешь, собака!
— Ну вы за это заплатите своей головой. Теперь-то уж суд состоится, но он будет не надо мной, а над вами.
— Чтобы меня привлечь к суду, нужен мой револьвер. А это револьвер Антонио Бальди! [стреляет]

Это вечер и Балканы
И тревога, и т. д.
Зло балакают бакланы
О беде, о беде. Но березы и стрекозы
Говорят: живи, живи!
И смешные шепчут розы
О любви, о любви.