Жансая Амантай, 18.07.1995

Какой-то парень появился в дверях, расположенных вниз по коридору от моей камеры. Судя по всему, это был офицер. Он спросил: «Банди там?». Доверенный заключенный ответил: “Ага”. И тот парень сказал: «Так что же, Банди – маменькин сынок?». Сомневаюсь, что смогу в точности воспроизвести вереницу неистовых ругательств, которые вылились тогда из моего рта. Я выкрикнул что-то типа: Эй, ты, обоссаное собачье дерьмо, тащи сюда свою жирную задницу, и я покажу тебе, кто тут маменькин сынок. Да я тебя ***у ты, ублюдок! Я оставлю тебя умирать на полу в собственной крови. Я тебя вскрою, мудак!

Вокруг только черное и белое, его пальцы бегали по клавишам. Он закрыл правый глаз, и клавиши стали черными, закрыл левый, и они стали белыми. Мелодия струилась сплошным потоком, как печальный осенний дождь, срываясь с его пальцев и переливаясь сложнейшими этюдами. Она то затихала, то неожиданно усиливалась, переходя в раскаты аккордов. Прервав игру, он обернулся и посмотрел на свой мир грустными глазами. Мир в свою очередь с серьезным видом посмотрел на него в ответ. Ничего не менялось…