Nurkhan Mukhat, 17.01.1996

Айкава-сан ошибалась только в одном.
Но это не ее вина. Она просто, скорее всего, еще не до конца меня поняла. Нет, я не считал себя человеком с глубоким характером, но я признавал, что грехи мои утянули меня так глубоко, что не было ни малейшего шанса увидеть самое дно. Эту мою глубину невозможно было увидеть, на какую бы работу вы бы не подрядились.
Причина, по которой я не хотел обсуждать все это перед Кунагисой, была не в том, что я боялся, что она осудит меня. Причиной было то, что я знал, что она никогда не осудит меня, и поэтому я не хочу, чтобы кто-то выставлял перед ней напоказ мое уродство и мой эгоизм.
Ее всеобъемлющая любовь. Непоколебимая, неизменная привязанность. Если я убью кого-то своими руками, она, возможно, простит даже это. Она все так же будет меня любить. Для меня такая любовь была все же слишком уж тяжела. Я ощущаю, как она сокрушает меня. Эта чистосердечная преданность.

Думай — для чего тебе Господь Бог жизнь оставил. Молись. Проси Господа путь тебе твой показать. По́стриг твой не горе, а послушание. Нужен ты Господу Богу нашему для чего-то. Нужен.