Денис Норин, 17.02.2005

Ему не были ведомы страдания человека, целую вечность слушающего длинные гудки; его сердце не колотилось при звуках несравненно прекрасного голоса, внезапно сплетенного с твоим собственным; он не дрожал от сладости момента, когда можешь просто видеть ее почти рядом, от присутствия внутри ее уха. Он не знал того, как ноют раны, нанесенные унылыми, блеклыми ответами, не испытывал ужаса от слов: «А… ну привет» или мгновенной аннигиляции вопросом: «Кто-кто?»

Я очутился на забросанной окурками лестничной площадке, выложенной мелкой коричневой плиткой. Передо мной была скучная дверь с приклеенной к ней пластмассовой табличкой – белой с чёрными буквами, из тех, на которых в поликлиниках пишут обычно «Терапевт» или «Окулист».
На этой значилось: «БОГ».
Я постучал.