Сергей Пастернак, 13.11

Сто восемь. О музыке.
Те, кто долго жил среди ***асов, говорят, что они втайне стыдятся своего греха и стараются поразить всякими фокусами. Думают про себя так: «Да, я ***ас. Так уж вышло — что теперь делать… Но может быть, я гениальный ***ас! Вдруг я напишу удивительную музыку! Разве посмеют плохо говорить о гениальном музыканте…» И поэтому все время стараются придумать новую музыку, чтобы не стыдно было и дальше харить друг друга в дупло. И если б делали тихо, в специальном обитом пробкой месте, то всем было бы так же безразлично, как и то, что долбятся в сраку. Но их музыку приходится слушать каждый день, ибо заводят ее повсеместно. И потому не слышим ни ветра, ни моря, ни шороха листьев, ни пения птиц. А только один и тот же пустой и мертвый звук, которым хотят удивить, запуская его в небо под разными углами.
Бывает, правда, что у ***асов ломается музыкальная установка. В такие минуты спеши слушать тишину.

Господи, как же себя и других простить?
Как разрешить себе дальше двигаться?
Сколько надо за глупость еще платить?
Пуст карман, а сердце — как будто не билось.
Будто молчит оно — с той поры, как ошиблась я
И не простила себе той ошибки в выборе.
Просто не тот человек и не та судьба,
Но на ногах как будто тяжелые гири.
Шаг не ступить, а крылья и вовсе содраны.
Ползаю по земле кругами отчаянно.
Рядом враги мои мечутся, будто вороны,
Кружатся стаей и рады моим печалям...