Александр Козачёк,

Если сделаю свой ход, если сделаю свой ход,
Я разрушу этим все, я разрушу этим все.
Если буду я грустить, если буду я грустить,
То смогу ли я тогда свое сердце отбелить?

Он глубоко вздохнул.
— Ты заставила меня кое о чем задуматься. — сказал он, — Все время, каждый день во мне воспитывали веру в то, что я должен быть совершенным. Идеальный воин, идеальный сын.
Даже когда я пришел, чтобы жить с Лайтвудами, я думал, что должен быть совершенным, потому что в противном случае они отправят меня подальше.
Я не думаю, что любовь пришла с прощением. А потом появилась ты, и разрушила вдребезги все, во что я верил, и я начал видеть все по-другому. У тебя было так много любви и так много прощения, и столько веры. И тогда я начал думать, что, возможно, я и заслуживаю эту веру.
Что мне не нужно быть совершенным. Я должен был попробовать, и этого оказалось вполне достаточно.
Он опустил веки, и она могла видеть слабый пульс у виска, могла почувствовать, как он напряжен.
— Поэтому я думаю, что ты — не тот человек для Джейса, которым я был, но не для Джейса, который сейчас перед тобой, Джейса, которым ты помогла мне стать. И который, кстати, нравится мне куда больше, чем прежний.
Ты изменила меня в лучшую сторону, и даже если ты уйдешь от меня, я останусь таким.