Александр Овсянников, 08.03.1991

... а тебе, дочка, я вот что скажу… Ты еще не знаешь, что такое жить без любви. Когда никто о тебе не вспоминает, и никто тебя не ждёт. Когда мужчины проходят мимо тебя, как мимо пустого места. Когда в доме не пахнет мужиком. Да-да — плохо пахнет! Но придет пора, и этот запах станет для тебя самым родным. И ты готова будешь дышать им и днем и ночью. И это тоже называется узами — узами любви, семейными узами. Словами этого не расскажешь, Гунюшка, язык слов — мужской язык, а наш — язык чувств. Языком слов о чувствах не поведаешь, а если попытаешься — бледная тень получится. Нет, это можно только ощутить, пережить, пропустить через себя и… помнить всю оставшуюся жизнь. Тем более что не многим удается сохранить это — не растратить на суетное, не погубить в озлоблении, не утопить в обыденности — жизнь по-всякому оборачивается.

— Брат?
— Брат, — подтвердил Убер.
— Я же черный, ты забыл? — сказал ***ла, попытался подняться.
Скинхед мягко усадил его обратно.
— Да какой ты черный! — Уберфюрер с досадой махнул рукой. Достал бинт и марлю из сумки, начал вытаскивать резиновый жгут. — Никакой ты, нафиг, не черный...
— Правда? — удивился ***ла. — А какой же?
— Загорелый... блин. И то слегка. А так человек человеком.
— Вот ведь... — ***ла слабо улыбнулся. Бледное лицо на глазах теряло краски. — Неопределившийся ты элемент, Убер... Неус... — он задохнулся. — Неустойчивый...