Василий Строганов, 01.06

Моя робость оставляла меня, как только я уходил от Элеоноры; я возвращался тогда к своим искусным планам и глубокомысленным расчётам, но стоило мне очутиться возле неё, чтобы я снова почувствовал себя трепещущим и взволнованным. Тот, кто мог бы читать в моём сердце в то время, когда она не была со мной, счёл бы меня холодным и бесчувственным соблазнителем, тот, кто увидал бы меня около неё, признал бы во мне неопытного, робкого и страстного влюблённого. Оба эти суждения оказались бы одинаково ложными; в человеке нет полной цельности, и почти никто никогда не бывает ни вполне искренним, ни вполне лживым.

Теперь... Ты видишь, как ярко горит Великий Факел, озаряя Нью-Шеот? Нет? Потому что он не горит. Должен. Но не горит. Вот и займись этим. Ты отправишься в Сайларн и принесешь Пламя Агнона, дабы разжечь Факел вновь. Да... и аккуратнее с моими подручными в Сайларне. В своем бесконечном желании угодить мне они вечно борются за Сайларн. Это может утомлять. Но на самом деле это изумительно. Изумительно утомительно. Ладно. Теперь это твоя проблема. Иди. И чтоб я тебя не видел, пока Великий Факел не загорится. Мне бы не хотелось причинять тебе боль. Сильную. Да, и не забудь о нашем любезном Хаскилле. Между нами, если его не вызывают три-четыре раза в день, он чувствует себя позабытым.