Братислав Смирнов

Научным если языком в религии воспользоваться хитро,
Похоже, что Христос в пробирке был зачат — «in vitro».

Он придерживался своей собственной примитивной теории, что все на свете — азартная игра. Бог — это нечто неощутимое, своенравное, взбалмошное, именуемое Счастьем. Риск начинается с самого появления на свет: кем суждено родиться — дураком или грабителем? Карты сдает Счастье, и невинные младенцы изберут в руки сданные им карты. Возмущаться, жаловаться бесполезно. Вот твои карты, и хочешь не хочешь, а играй, — все равно, горбат ты или строен, урод или красавец, кретин или умница. Тщетно искать справедливости. Большинство играющих попадает в разряд дураков; немногие, благодаря хорошей карте, становятся грабителями. Розыгрыш карт — это и есть жизнь. Скопище игроков — общество. Карточный стол — земля. Ставка — земные блага, от куска хлеба до больших красных автомобилей. А в конечном счете и счастливых игроков и несчастливых ждет одно — смерть и забвение. Тяжело, конечно, глупым и обездоленным — их проигрыш заранее предрешен. Но чем лучше он узнавал других, тех, кто казался в выигрыше, тем чаще его брало сомнение: так ли уж велик их выигрыш? Ведь они тоже обречены на смерть и забвение, а жизнь их немногого стоит. Это грызня диких зверей между собой: сильные топчут слабых, а сильные, — как он убедился на примере Даусета, Леттона и Гугенхаммера, — отнюдь не наилучшее. Он вспоминал своих скромных товарищей по Арктике. Они-то и были глупые и обездоленные — те, кто трудится в поте лица и у кого отнимают плоды его труда, как у той старухи, которая делает вино в горах Сонома; а ведь они куда правдивее, честнее, благороднее, чем люди, которые грабят их. Выходит так, что выигрывают-то как раз жулики, предатели, мерзавцы. Но даже и они не хозяева своей судьбы, они только играют картами, которые им достались.