Аня Счастливая, 09.02.1989

Подобно распелёнутому малютке, который, не останавливаясь ни на секунду, разжимает и сжимает восковые кулачки, двигает ножонками, вертит головой, величиной в крупное антоновское яблоко, одетое в чепчик, и выдувает изо рта пузыри, Авессалом Изнуренков находился в состоянии вечного беспокойства. Он двигал полными ножками, вертел выбритым подбородочком, издавал ахи и производил волосатыми руками такие жесты, будто делал гимнастику на резинках.

— Переживаете, как всегда... Ну что мне с вами делать? А между прочим, на работе меня уже год называют — Людмила Анатольевна.
— Тем не менее, домой ты обязана являться вовремя!
— Как бы тебя не называли на работе.
— Ну граждане! Ну дайте мне...
— Нам прекрасно известно всё, что ты скажешь!
— Да я уже знаю наизусть все телефоны моргов и приёмных покоев города!
— А у Склифосовского просто знают наши голоса...
— Какая бессердечная девчонка!
— Папа, я самостоятельный и взрослый человек. Я даже замуж вышла, если хотите знать!
— Ты можешь выходить куда тебе угодно, но домой ты обязана... Позволь, позволь, что ты сказала?