Эля Бикмурзина,

— Ты чем до войны занимался?
— В колледже учился. Только что закончил. Раньше и оружия-то в руках не держал.
— ... и пошёл в армию?
— Да. Радио, телевизор, Интернет — везде было полно плохих новостей. Даже слишком много. И я однажды себя спросил: что толку волноваться о несовершенстве мира, если сам не хочешь его изменить? Я почувствовал укол вины.
— Ты захотел стать героем?
— Ага. Но я знал, что на волю случая тут полагаться нельзя. Я видел рекламу «Ментэл», отчёты по телеку. Репортажи. «Хорошие люди, делающие хорошее дело в плохих местах. Прибывающие в нужное место и в нужное время.» Всего-то нужно просто выполнять их приказы — и тогда я стал бы «хорошим»... Стал бы «героем».
— У тебя ещё осталась такая возможность... пока. Но до сегодняшнего дня ты позволял другим решать за себя, что — хорошо, а что — плохо. Ты отдавал себя на откуп чужой морали, а истинная мораль — внутри. Даже когда действуешь по чужому приказу, в соответствии с чужой моралью, отвечать за свои поступки нужно будет всё равно тебе, когда придёт время.
— А когда придёт время?
— Вину и раскаяние мы чувствуем не просто так, а из страха, что кто-то знает о содеянном. Из страха, что однажды нам придётся держать за это ответ. Говорят, что у каждого внутри есть карта, на которой указан верный путь. Следуй этому пути, друг мой, и тебе не придётся искать оправдания, когда придёт твоё время.

Я тяжело вздохнул.
Ну почему женщины это делают? Почему на любую угрозу они почти всегда реагируют визгом? Да ещё умудряются столь чисто, без единой ошибки взять такую октаву, что после неё потом полчаса звенит в ушах?!
— А-а-а! — взвыла бледная как полотно Верия при виде несущегося на неё во весь опор обнаженного мужика.
— Ы-ы-ы! — в тон ответил ей зомби, одновременно растопыривая руки пошире, чтобы сграбастать парализованную от ужаса добычу.