Владимир Григорьев, 08.06.1978

— Кидаю.
— А я смотрю, попадаешь.
— Ну, через раз.
— Ну чего домой не идёшь, молодой?
— Да я до утра тут побуду, у меня двое тяжелых после операции, приглядывать буду.
— У меня сегодня молодая девушка под руками умерла, хватит уже.
— Ну а ты? Чё тут? Звезда провала, я тебя в новостях видел.
— А я вот свой провал и выпасываю.
— Женщина после ампутации тяжёлая, а муж её, впечатлительный, завтра, видимо, в психиатрическую переезжает.
— Ну, а у меня, прикинь, у меня новая жена и новая дочь.
— Слышал.
— Чё думаешь делать?
— В смысле?
— Застрелиться?
— Мой ход. Чё? Нормально ж всё. Чё стреляться-то? Нормально.

Влюбленность — так это чувствуешь, словно тебя накачали шампанским... А любовь располагает к самопожертвованию. Неразделенная, несчастная любовь не так эгоистична, как счастливая; это — жертвенная любовь. Нам так дороги воспоминания об утраченной любви, о том, что было дорого когда-то, потому что всякая любовь оказывает влияние на человека, потому что в конце концов оказывается, что и в этом была заключена какая-то порция добра.