Залина Хаутиева, 23.05

Как дела? Ну, как дела... Жива.
Утро-вечер, гранями на кубике,
У меня закончились слова,
Как зубная паста в старом тюбике. Вижу — небо, яркая трава,
Старый кот бредет светло и согбенно,
У меня закончились слова,
Для тебя — закончились особенно. Слышу — дождь. Пустая голова
Шелестит в ответ сухими прядками,
У меня закончились слова,
Кончились за старыми тетрадками. Истекает сладостью гобой,
Вечер. Мимо ходят чьи-то люди. Я.
То ли начинается любовь,
То ли завершается прелюдия. Где-то в ухе ухает сова,
Шебуршится сон в ресницах узеньких.
У меня закончились слова,
И теперь во мне случилась музыка.

Я понимал, что остался один. Я разочаровался в музыке. Не в музыке, а в группах, где все товарищи. Я понял, что я один и нельзя позволять никому вмешиваться в твое творчество. Я понял, что никто не разделяет мое ощущение мира, как разделяю его я сам. Я понял, что я — это я. Я — это центр. Все. И кому-то отдавать свой центр — это глупо. Этого нельзя делать. И я начал как-то потихонечку сам действовать. И оказалось, что это возможно. Раньше я не представлял себе такого. Что я — это я. Мне казалось, что я — это я и еще минимум четыре человека. И без них меня нет; А оказалось, что и без них я есть. Когда я остался один, мне ничего не оставалось, как понять это. Потому что один я — это тоже я. И я не исчез никуда. Не пропал.
Я просто менялся. Чем дольше я жил, тем больше я приходил к тому, что мир немного другой, чем мне казалось. Когда ты специально выпендриваешься и стремишься выделиться, чтобы быть не таким, как все, и при этом требуешь к себе любви, действительно получается ***ка. Каждый человек требует к себе любви. Я не знал, что мне нужна любовь. Я чувствовал, хотел этого, но я не мог понять. Противоречие было внутри меня самого. Я хотел всех посылать, мало что давал людям. Но нельзя, ничего не отдавая людям, требовать от них любви. Точнее, не любви, а хотя бы понимания. Уважения, ощущения нужности. Я со временем начал понимать, что хочу жить среди людей. Значит, я должен понять, что происходит со мной, с людьми. Так я начал потихонечку подстригать волосы. То есть мое юношество, мой максимализм стал потихонечку проходить. Мои идеалы начали меняться...