Дмитрий Кузовкин, 30.04.1993

Ночные окраины, где бульвары в снегу; грабители здесь — солдаты; на меня бросаются со смехом и саблями, меня раздевают; я спасаюсь бегством, чтобы тотчас угодить в другое каре. Что это — двор казармы или какой-то харчевни? сколько сабель! сколько уланов! снежит! в меня тычут иглу: это — яд, чтоб убить меня; череп скелета под креповым флером впивается в мой мизинец. Мутные фонари роняют на снег свет моей смерти.

Она лежала на кровати,
Губу от страсти закусив,
А я стоял над ней в халате,
Ошеломительно красив. Она мою пыталась шею
Руками жадными обнять,
Ей так хотелось быть моею.
И здесь я мог ее понять!