Наталия Лазорко, 21.01

Воюя с мужчинами, применяй мужское оружие, а воюя с женщинами — женское. Вот самурайский кодекс чести, и в нем нет ничего гнусного, потому что женщины умеют воевать не хуже мужчин. Что противоречит чести мужчины-самурая, так это применять против женщин мужское оружие, а против мужчин — женское.

— Как-то раз в Тени я увидел воспоминания человека, жившего в одиночестве на острове. Все его соплеменники умерли: кто-то от болезни, кого-то растерзали звери. Его жена скончалась при родах. Уцелел он один. Он мог бы попытаться выбраться, найти новую землю, новый народ. Но он остался. Каждый день он выходил на рыбалку в утлом судёнышке, а по ночам пил сидр и смотрел на звёзды.
— Ну, бывает и хуже.
— Как можно радоваться жизни, заранее сдавшись и зная, что с тобой уйдет всё? Как можно не пытаться бороться?
— Наверное, всё зависит от качества сидра.
— Наверное. Но, выходит, тебя устраивает греться на солнышке, задумываясь о том, кем ты мог быть? Не пытаясь бороться?
— Ты все не так понимаешь, Смеюн. Это и есть борьба.
— Безвольно принимать свою участь — это борьба?
— В твоей истории про рыбака, который смотрел на звезды... Ты считаешь, что он сдался, да?
— Да.
— Но ведь он продолжал жить. Он всё потерял, но по-прежнему вставал по утра. Он добывал себе пищу, даже оставшись один. Таков мир. Ты строишь — он разрушает. Все, что у тебя есть, он когда-нибудь заберет. Все уходит. Выбор только в том, опустить ли руки в ожидании смерти или продолжать путь. Он продолжал путь. Если и можно достойно ответить миру, то только так.
— Хорошо сказано. Возможно, я ошибался.