Настена Молодцова, 07.03.1987

Когда наступит день, Фатима выйдет и займется тем же, чем занималась в течение стольких лет, но теперь все будет иначе. Сантьяго нет больше в оазисе, и оазис потеряет для нее прежнее значение. Это раньше — и совсем недавно — был он местом, где росли пятьдесят тысяч финиковых пальм, где было триста колодцев, куда с радостью спешили истомленные долгой дорогой путники. Отныне и впредь он будет для нее пуст.
С сегодняшнего дня пустыня станет важнее. Фатима будет вглядываться в нее, пытаясь угадать, на какую звезду держит направление Сантьяго в поисках своих сокровищ. Поцелуи она будет отправлять с ветром в надежде, что он коснется его лица и расскажет ему, что она жива, что она ждет его. С сегодняшнего дня пустыня будет значить для Фатимы только одно: оттуда вернется к ней Сантьяго.

Мы смотрелись в водную гладь, пытаясь найти ответы. Замирали от малейшего шороха, вздоха, дуновения ветра. Опускали свои белые руки в лунную дорожку, моля богов, лесных и водных духов подарить нам частичку своего волшебства. Подносили ладошки ко рту, медленно вбирая в себя драгоценные капли, ощущая, как каждая из них совершает свой путь в темноте наших тел. Роняли хрусталики слез на щеки от счастья и трепета, чувствуя всеми струнками своей души, одетой кровью, плотью нашей, что в этот момент мы — частичка чего-то таинственного; маленькие жрицы нашей Богини-матери.