Александр Хаустов, 13.12.1992

Когда он вникал в таинства природы, он не сомневался в существовании Бога. Кто же иначе смог бы сотворить столь прекрасные произведения искусства? Человек подражал в своих открытиях лишь своему Создателю. Правда, тот же Бог допускал, чтобы люди мерли как мухи, сраженные чумой и войной. В такие мгновения сложно было уверовать в Господа.

И, глядя на нее и детей, я словно видел марширующий в мою сторону серый ужас будущей жизни — жизни, состоящей из заседаний родительского комитета и велосипедов, ипотеки и собраний добровольных дружинников района, бойскаутов, герлскаутов, футбола, новых туфель и брекетов. Мысль о скучной, бесцветной второсортной жизни была столь мучительна, что я с трудом мог выносить ее. Она захлестнула меня острой болью, такой горькой, что я даже закрыл глаза... И тут почувствовал странное шевеление внутри, чувство нарастающей пульсации, ощущение, что все будет точно так, как должно, и теперь, и всегда, и вечно, а то, что должно вот-вот соединиться, не может быть разорвано никогда.