Игорь Санзаев, 25.06.1997

Он вспомнил вершину, когда подъем неожиданно сменился ровной поверхностью, но затем Мерсер достиг нового склона, и начался следующий этап восхождения. Сколько раз он уже добирался до вершины? Несколько раз, но вершины слились в памяти воедино, как слились будущее и прошлое; и то, что он уже испытал, и то, что ему ещё предстоит испытать, — все переплелось так сильно, что в памяти не осталось ничего, кроме момента покоя и отдыха, во время которого он потрогал царапину на руке, оставленную брошенным осколком.
— Боже, — повторил он устало. — Разве это справедливо? Почему я поднимаюсь вверх один, а надо мной кто-то постоянно издевается?

«Я умру, если тронешь меня», — сказал я. — «Ты совсем уверена, что не поедешь со мной? Нет ли отдаленной надежды, что поедешь? Только на это ответь мне».
«Нет», — сказала она, — «нет, душка, нет». Первый раз в жизни она так ко мне обратилась.
«Нет», — повторила она. — «Об этом не может быть и речи. Я бы, скорее, вернулась к Ку. Дело в том, что...»
Ей не хватило, видимо, слов. Я мысленно снабдил ее ими — («... он разбил мое сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь»).