Ирина Костюченко,

Как-то раз одна баба полчаса мне втирала байки о том, что феминизм — хорошо, про эмансипацию женщин, и о то что мужчины должны вести себя с дамами также как с мужиками, равенство полов и все такое. Я все это слушал и в один прекрасный момент прописал ей хорошенького леща. Она упала, расплакалась, убежала и потом накатала на меня заявление в полицию. Далее была очная ставка, на которой я задал ей всего два вопроса — первый: чем она недовольна, ведь, в соответствии с теорией о равенстве полов, я повел себя с ней как с мужиком ;и второй: почему лесбиянки-феминистки кричат о том, что мужики им не нужны и с бабами им намного лучше, но во время секса все равно используют страпон.

— ... уже прям совсем жить невозможно, ну грыземся, как кошка с собакой. Так мне Милка говорит: а ты сходи к батюшке. Я прихожу, говорю: «Батюшка, ну не могу, ужас, хоть выгоняй его. Он же мне муж всё-таки, а живём так, что детей стыдно!» А он меня сразу спрашивает: «У тебя в доме красный угол есть?» Так, — говорю, — нет же. «А как же ты,» — говорит, — «хочешь, чтобы в доме для мужа место было, если у тебя там для Бога места нет? Сейчас,» — говорит, — «Поедешь,» — ну, сказал, куда, и что купить: знаешь, под икону такую полочку, постелить еще чтобы, свечку, ещё воды святой. И всё сказал, как сделать, и помолиться, где повесить, и водой, ну, все сказал. Я поперлась после работы, еле ноги волоку, все это купила, пришла... Что тебе сказать, сама и повесила, и поставила все, и водой поэтосамое, покропила. И поклонялась, и все сказала, что у меня было на душе, — что он же мне муж, а я б его прям убила иногда, вот как увижу, так бы прямо и убила, и помоги, Господи, и все. И ты знаешь, так мне это... легче стало, и я уже думаю, — ну все, может, с Божьей помощью, и как люди заживем. Только повернулась — а он стоит. Я ему говорю: «Чего тебе надо?» А он смотрит так и говорит мне: «Зин... А Бога-то нет...»