Александр Маркачев, 06.07.1981

— Болел.., болел, да и очень странной болезнью. Когда я вышел из суда, меня вдруг охватила боязнь людей и стыд... Мне стыдно было показаться им на глаза... Вы знаете, что портреты всех участников судебного процесса печатались во многих газетах. И мне казалось, что каждый встречный, каждый проезжающий извозчик, даже мальчишки указывают на меня пальцами и говорят: «Вот человек, лишенный братом наследства за неблаговидный поступок!» И так как никто не знал, в чем состоит этот неблаговидный поступок, то каждый мог думать, что ему угодно: может быть, я совершал подлоги — делал на векселях подписи брата, а может быть, и покушался отравить его. И я бежал... — Старик вздохнул. — Да, я много пережил горьких минут, фрейлейн...

Я помню, как уснула на коленях матери и все это время ее холодная, но и одновременно теплая ладонь гладила мою щеку, волосы, и я слышала, как бьется ее сердце. Такое нежное сердце, где любви больше, чем во всем мире. Больше, чем в любом человеке. Это ведь так очевидно.