Сергей Мельников, 27.07.1983

Моя мама умерла в сорок. Но она умерла задолго до этого. Она только делала вид, что живет. Она всю дорогу торчала под коксом. Каждый день была копом или дилером, которым она была должна. Она постоянно спрашивала, слышу ли я звуки. И она вздрагивала, если я дотрагивалась до неё. Даже для того, чтобы обнять.

Нет ничего более грустного и жалостного в мире, чем крестьянин, который умеет лишь молиться, петь, работать, и который неспособен мыслить. Его молитва — это тупо повторяемый набор слов, который не имеет никакого смысла для его состояния духа. Его труд — это работа для мышц, которую ни один проблеск интеллигенции не в состоянии облегчить. Его песня — это выражение бесцветной меланхолии, которая подавляет его. Если бы не тщеславие, которое время от времени пробуждает в нем желание потанцевать, праздничные дни он посвятил бы сну.