Діма Богуміл,

При всякой спекуляции с акциями каждый знает, что гроза когда-нибудь да грянет, но каждый надеется, что она разразится над головой его ближнего уже после того, как ему самому удастся собрать золотой дождь и укрыть его в безопасном месте.

Вершиной же христианской нравственности можно считать призыв доброго отношения к своим врагам: "... если враг твой голоден — накорми его, если жаждет — напои его...". Но за этим следует продолжение, раскрывающее всю суть христианской морали: "... ибо делая сие, ты собираешь ему на голову горячие угли!...". Найдутся ли слова, которые описали бы эту крайнюю степень ее двуличия?