Ирина Агафонова, 23.03

Он продолжал все тем же речитативом перечислять животных и растения с Островов, а я сидела, слушала его декламацию и думала о том, как все это странно: вот сижу на камне у шотландского водоема, внимаю гэльской любовной песне, а на коленях у меня лежит большая мертвая рыба. А самое странное то, что все это доставляет мне неподдельную радость.

Я всегда радуюсь, когда мне представляется возможность повторить эти отцовские слова. Я не устаю их повторять по любому поводу, чтобы научить уму-разуму этих нынешних, тех, кто позволяет себе судить Агамемнона, не имея на то никаких прав. Пилад тоже не иначе как с почтительной любовью говорил о царе, но Пилад-то был тогда совсем юношей, и само собой разумеется, что он его боготворил. а суждение моего отца имеет совсем другой вес.