Сергей Курочкин, 18.01.1999

Сейчас никто никого не слышит. Все точно знают, что хотят услышать, но никто толком не слушает.

Она была вся кругленькая, выглядела мягкой, но эта мягкая округлость была приятна. Как масленая булочка. Нет, не жирная. Сбитая. У неё было ровно столько лишней плоти, чтобы убрать углы и оставить округлости. Даже там, где у женщин бывают углы, линия скулы, костяшки пальцев и даже локти, у мисс Маффин были круглыми. Какое то мгновение он ощутил боль, такую острую... Он хотел её — и будь что будет. Чудесное чувство. Необычное. Яркое. Он хотел вжаться в её мягкость, утонуть там. И все её округлости словно были созданы, чтобы утолить его печали.