Наталья Деточевская, 05.12

И лозунг «Грабь награбленное» уже брошен. Как только брошен этот лозунг — всё, ребята. Здесь возможно либо только жесткое подавление этого дела, причем желательно с показательной кровью, еще одного-двух-трёх, это должны быть высокопоставленные организаторы… вот как человек в эфире Fox News сказал: мы сожжём систему, если вы не сделаете то, что мы скажем. Если он будет завтра арестован ФБН, возможно, протесты пойдут на убыль. Или жесткий разгон демонстраций, с кровью, как это было в 1968 году, с выстрелами, с армией, как это было в 1992 году. Тогда все более-менее успокоится. И опять же, разница с Лос-Анджелесом 1992 года состоит в том, что здесь расовая составляющая является лишь предлогом в действительности. На самом деле идёт простая вещь. Смести старую Америку, и на её месте построить то, что очень и очень нужно очень сильно поджавшемуся и пострадавшему глобальному начальству. Надо построить страну, которая по-хорошему отдаст тихо под нормальное управление нормальных неизбираемых людей и все 11 ударных авианосных группировок, и ядерное оружие, и кстати долларовый станок или то, что будет на его месте. Это будет хороший конгломерат уже давно разработанный Уолл-стрит, части военных специалистов… А во всех остальных местах? Там будет оккупационный режим. Мы это очень хорошо знаем по своим 90-м годам, и как иной раз чудом удается сохранить свой суверенитет. Америка сейчас на грани сохранения своего суверенитета. И на грани того, чтобы стать абсолютно никчемной страной, но! страной, которая начала мировую революцию. Вспомним, что говорили большевики народу в 1917 году. Ровно то же самое: русские, вы ничтожества, вы не можете построить никакого коммунизма, вам должны построить товарищи из-за рубежа. Но для этого вы должны полностью, дотла сжечь свою страну и таким образом, распространить пожар мировой революции по всему миру. Вот, собственно, план. Понятно, что в этом пожаре сгорят все национальные границы, всякие разговоры о демократии и о суверенитете и национальном государстве станут бессмысленными, потому что каждого, кто заговорит о национальности, обвинят в расизме. Это уже отработанный момент.

Я уверен в этой женщине. Я хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь. В болезни и здравии. В бедности и богатстве. Отвергая всех остальных. Мне это подходит. Я хочу, чтобы ее лицо я видел последним, засыпая по ночам, и первым, что я увижу, просыпаясь утром. Я хочу наблюдать за тем, как с годами это лицо станет изменяться. Я хочу изучить все мельчайшие родинки у нее на теле, запомнить каждую веснушку на ее лице. Обладать и оберегать, пока смерть не разлучит нас. Я целиком и полностью «за». Все отлично. Все просто великолепно. Где я должен расписаться?