Ярослав Приходько, 23.06.1994

Вот что такое свобода, — думал я. — Иметь страсть, собирать золотые монеты, а потом вдруг забыть все и выбросить свое богатство на ветер. Освободиться от одной страсти, чтобы покориться другой, более достойной. Но разве не является все это своего рода рабством? Посвятить себя идее во имя своего племени, во имя Бога? Что же, чем выше занимает положение хозяин, тем длиннее становится веревка раба? В этом случае он может резвиться и играть на более просторной арене и умереть, так и не почувствовав веревку. Может быть, это называют свободой?

Война (4 утра 22 июня). Ефимов, механик, сын хозяйки нашей в Глухове, сегодня около двух дня вылез из клети и сказал: «Знаете или не знаете?» И, увидев, что не знаю: «Сегодня в 4 утра фашистская Германия» и проч. И всё полетело... Первое было, это пришло ясное сознание войны, как суда народа. Еще подумалось о причинах, что, вероятно, Гесс договорился с англичанами и они согласились мириться за счет России, если немцы сумеют свергнуть коммунизм. <...>
24 июня. Читал речь Черчилля о нападении на Россию Гитлера и не поверил искренности, как, наверно, у нас и никто не верит. Думаю, что Гитлер войной с Россией хочет заработать себе мир с Англией. А впрочем, как и в 1914 году, чего-то мы не знаем.