Кристина Киселева, 28.05.1998

Какое-то оцепенение охватывало его, — черта, свойственная отчаянию.

Хорошо. Сижу на лавочке, общаюсь с глюком.
— Ай-ай-ай. Ты до сих пор не веришь в мою реальность?
Не-а.
— Ну, как вам сказать…
— Не веришь. Ну, может, оно и к лучшему. И мне проще, и тебе умирать легче.
— Что, простите?
— Пришёл твой час. Пора тебе ответить за осквернение храма великого нашего повелителя, стоящего над тьмой и повелевающего ею. Ты был избран, но сам выбрал свою участь, отказавшись от великой чести быть избранным.
Э-э-э… Чего?
— Так… Не торопись. По слогам и с выражением.
— Что?!
— Это я хотел бы спросить, что?
— Умрёшь ты сейчас, короче. Голос уже начал беситься.
— А? Да пожалуйста, только я пока посплю, ладно? А вы тут уж без меня…
— Ты не понял, я же тебя сейчас убью…
— Ну и фиг с ним, закончишь убивать — разбудишь.
— ?..