Когда человек умирает, его ничто «здешнее» уже не беспокоит. Не ноет сломанная в детстве нога, не стыдно за выношенный костюм, не саднят невыплаченные долги. Потому что «там» (что бы это «там» ни означало) нет ни переломов, ни качества костюма, ни долгов. Все терзания, весь стыд, вся боль остаются здесь, среди живых.
— Олег Рой
Это не значит, что ты ненавидишь людей: за что тебе их ненавидеть? За что тебе ненавидеть самого себя? Если бы эта принадлежность к роду человеческому не сопровождалась невыносимым грохотом, если бы за два-три жалких шага, сделанных в животном царстве, не приходилось платить постоянным несварением слов, проектов, великих начинаний! Однако движение вспять, стояние на месте, несовершенный поворот головы покупаются слишком дорогой ценой: жизнь оборачивается жаровней, котлом, печкой, миллиардами предупреждений, побуждений, предостережений, восторгов, разочарований, нескончаемым барахтаньем в ограничениях; жизнь — вечная машина, созданная для того, чтобы производить, крушить, заглатывать, торжествовать по поводу обойденной западни, вновь начинать все сначала; жизнь — механизм, незаметно навязывающий свой диктат и стремящийся управлять каждым днем, каждым часом твоего жалкого существования!
— Жорж Перек