Татьяна Коваленко, 22.02.1983

…Было со мной: ночью лежу, духом смятен,
Влага в глазах, в жилах огонь, крови взамен.
Так я лежу, — душу гнетет бремя тоски,
Сердце свое, горько стеня, рву на куски.
Века дела перебирал, мысля всю ночь,
Также дела жизни своей числя всю ночь.
То я лежал, то иногда вскакивал я,
Спорил с судьбой, сам над собой плакивал я.
Так я взывал: «Тяжкий мой рок, сколь ты жесток,
Несправедлив к жертве своей, злобный мой рок!
Верности чужд, правды в тебе — малости нет,
К праведникам, к мученикам — жалости нет.
Занят одним делом, палач, ты искони:
Казни и гнет! Или казни, иль изгони!
Чем я тебе так помешал, чем надоел?
Ведь между мной и меж тобой не было дел!
В тесном углу мира один жить я привык,
В скудной тиши, горести сын, жить я привык.
Я не роптал — радовался, что одинок,
Что от друзей, что от всего мира далек.
Счастье познав истиннейшей сути свобод,
Освобожден был я от всех низких забот.
Сам я избрал этот покой, этот затвор.
О, если б мог я пребывать в нем до сих пор!
Словно во сне, жил я, но ты — настороже, -
Сон мой прервав, новый капкан ставил душе.
В новый капкан мне суждено было попасть, -
Имя ему — царский венец, ханская власть.
Сделав меня счастьем друзей, горем врагов,
Под ноги мне ты ль не поверг вскоре врагов!
Сев на престол, что и отцу принадлежал,
Судьбы владык, судьбы их стран я разрешал.
Я на шестой месяц шестым царством владел,
Семь поясов мира в тот срок я оглядел.
Мнил, что достиг высшей мечты в жизни земной,
Только не знал: властвуешь ты в жизни земной!
В пору, когда я возлюбил радостей пыл,
В пору, когда слово «печаль» я позабыл, -
Ты мою власть отнял, всего снова лишил,
Родины прах отнял, меня крова лишил.
Сделал меня дервишем ты, в нищенство вверг, -
И предо мной радостей свет сразу померк.
Определил ты мне в друзья горе и страх,
Боль и печаль стали моей стражей в путях.
Радости где? Почести где? Слава? Их нет!
Где все друзья? Слева их нет, справа их нет!
Это же все было, а ты отнял, палач!
Встречусь теперь людям — и вслед слышу их плач.
Что ж ты меня возвеличил, если я мал?
И для чего с прахом сровнял, коль поднимал?
Кары такой и не постичь здравым умом!
Дом возвести — и развалить собственный дом!
Вовсе в тебе совести нет, жалости нет,
Даже ума, видно, в тебе малости нет!
Как же такой мир почитать, верить в него?
Мерой какой низости мне мерить его?
Он ли душе — прочный оплот, крепость надежд?
Бич мудрецов, славы родник он для невежд!
Их неспроста держит в чести он искони,
Столь же он груб, столь же лукав, как и они…
Нет, мудрецу жить с ним в ладу мига нельзя!
Лжи и коварств молча терпеть иго нельзя!
Но от кого помощи ждать? Слаб человек!
Мир — всемогущ, вечно его раб — человек!
Если б тебя, рок, я привлечь мог бы к суду!
Но на земле праведный суд где я найду!
Там бы тебя разоблачил я на века,
Но до конца все рассказать — жизнь коротка!.. В мыслях таких я не смыкал глаз в эту ночь,
В горе моем кто же тогда мог мне помочь?
Так пролежал я до утра, и наконец
Солнце взошло — вестник добра, лекарь сердец.
Молвило мне, по доброте вечной, оно:
«Чем же, мой сын, сердце твое омрачено?
О, имярек, ведомо мне: ты угнетен,
Но, человек, ты не навек брошен в зиндон{*}.
Мне в океан всех мировых слез не собрать, -
Низок сей мир, но на него сердца не трать!
Стоит ли он даже хулы, весь этот мир!
Стоит ли он горсти золы, весь этот мир!
Даже забудь имя его — мерзость и грязь!
Дух закалив, с миром порви всякую связь.
Золото здесь ты потерял, почести, власть.
В жертву за них душу свою стоит ли класть?
Короток срок радостей всех мира сего:
Око открыл, око закрыл — только всего!..

Сердце стучит аритмично,
Мысли мои неприличны,
Я разрываюсь на части
В вихре безудержной страсти.