Линда Гурманаева,

К белокожим, которые обшаривали мои реки, пещеры, добавлялись другие, привозили лопаты и кирки. Пригоняли в оковах людей чёрных. Все разом вгрызались в моё тело, как термиты в мягкую древесину. Когда находили очередной тайник, стучали, копали. Не останавливались, пока гора не делалась пустой, как сухая тыква. По холмам расползались новые города — Самана, Сан-Жоао, Конгоньяс. Моё золото и серебро, прозрачные самоцветы потянулись к берегам в сундуках, на повозках. Их грузили на корабли — так часть меня пропадала за океаном. Лишь немногое возвращалось в поклаже напудренной остроносой знати, да в мешочках, вшитых в одежду простолюдинов.