Олеся Гурская, 30.04.1996

Запомни: у каждой ночи свой рассвет.

И это мое Я, этот самый человек, когда я стоял, навалясь на калитку и глядя, как волнами цвета перекатываются поля, — вдруг ничего не ответил. Он не спорил. Не вымучивал фраз. Его рука не сжималась в кулак. Я ждал. Я слушал. И — ничего, никакого ответа. И тут я закричал, я понял, что я всеми, окончательно брошен. Ничего, ничего не будет. Не вспыхнет плавник в безмерной пустыне волн. Жизнь меня предала. Я говорю — и эхо не отвечает, чуть скомкав края слов. Вот — настоящая смерть, и это страшней, чем когда друзья умирают, когда умирает юность. Я — спеленутая фигурка перед зеркалом в парикмахерской, вот и всё, и больше ничего.