Оля Величко, 26.07

У тебя слишком большое сердце, слишком ты великодушная, не могу я с тобой поступать недостойно... Мне жаль, что я пришел и встретился с тобой. Но теперь уже ничего не поделаешь, и я ведь совсем не думал, что так обернется. Но послушай, Лиззи, ты мне нравишься, никакими словами не сказать. Не просто нравишься. Я восхищаюсь тобой и уважаю тебя. Ты замечательная, замечательно хорошая... Да что толку в словах?

Никогда не понимала, как могут люди ностальгировать по своей молодости и умиляться ей. Вспоминая себя в том возрасте, я чаще всего чувствую досаду, а бывает, что и жгучий стыд. Такое ощущение, словно в тринадцать лет я — это еще не я, а десятая часть меня; в двадцать семь — максимум четвертинка. Даже пребывая в нынешнем беспомощном положении, я лучше и больше, чем была двадцать, сорок или, того паче, восемьдесят лет назад. Иначе, по-моему и не может быть. Чего стоит человек, если, двигаясь по жизни, он становится хуже, слабее, неинтересней?