Александр Жариков, 10.06

Не любили мы Кнышей. Независимо даже от их шпионской деятельности. Просто так не любили. Несимпатичные они какие-то были.
Кнышиха — широкоплечая, костлявая, и, хоть не толстая, но какая-то квадратная. Глаза маленькие, как дырочки в пуговицах, а нос, или, как говорил тракторист Грыць Чучеренко, «румпель», просто огромный и похожий на топор.
Если бы это не на самом деле, я бы даже не поверил, что у женщины может быть такая огромезная носяра.
У Кныша, наоборот, нос был маленький, как дулька. Зато волосатый был Кныш страшно. Руки, ноги, плечи, грудь, спина — всё-всё было покрыто густыми рыжими волосами, грубыми, как проволока. Даже в ушах было напихано этих волос, и торчали они, как клочья (странно было, как до Кныша доходили звуки, не запутываясь в этих клочьях). И из носа торчали тоже, и на переносице росли, и даже на кончике носа.
Мало того, что волосатый, Кныш был ещё какой-то мокрый — как сырая стена в погребе. Руки всегда мокрые, шея мокрая, лоб мокрый. Как-то он взял меня за плечо своей мокрой и холодной, как у мертвеца, рукой, и меня аж передёрнуло. Бр-р!
И ещё — когда Кныш смеялся, нос у него дёргался и кожа на лбу дёргалась (не морщилась, а дёргалась). И это было очень неприятно. Хотелось отвернуться и не смотреть. Жили Кныши вдвоём, детей у них не было. И родственников, по-моему, тоже.