Виктория Пахомова, 28.05

От душевной боли умирают лишь женщины. Усыхают с тоски, истончаются, тают. Исходят слезами и причитаниями.
Мужчины же делаются злыми и молчаливыми. Им не остается ничего иного, кроме как безмолвно кричать и крошить зубы.

В момент своего падения душа словно превращается в камень и бьёт каждого, кто оказался у неё на пути. Она — как слепое орудие Рока. Злого, беспощадного и беспринципного Рока. Всё и вся перестаёт иметь для неё какое–либо значение. Ей настолько больно, что она способна лишь обороняться. И обороняется от всего, от всех — от врагов, друзей, ветряных мельниц…
Когда ты испытываешь предельную боль, ты перестаёшь думать о том, что кому–то тоже может быть больно. Напротив, тебе, вдруг, начинает хотеться, чтобы все так страдали и мучились, как ты. Ты желаешь им зла. Впрочем, ты хорошо понимаешь и другое: никто и никогда не поймёт и не поднимется до твоей боли. Никто и никогда. И от осознания этой мысли становится ещё больнее. Ты один на один с бесконечностью страдания.
Это предельная точка эгоизма: когда душа, растерявшая прежнюю память о Красоте, утратив прежние знания о «благе», становится жестокой. Может ли душа творить зло? Может ли она разрушать Красоту? К сожалению, да. Может. Неслучайно, Инь в философии Дао, достигая предела, превращается в Ян, и наоборот. Все, что достигает предела, становится своей собственной противоположностью.
Ангел превращается в Демона…