Моника Сладецки

Я подобрала большой камень и начала бить себя по животу, через платье, чтобы вызвать кровотечение. Никто никогда не говорил мне, как в животе матери происходит рост ребенка. Я знала, что в определенный момент ребенок начинает шевелиться. Я видела беременной свою мать, я знала, сколько времени надо, чтобы ребенок появился на свет, но я не знала ничего другого. С какого момента ребенок живой? Я полагала, что с рождения, потому что именно в момент рождения, как я видела, мать решала, оставить его в живых или нет. Я горячо надеялась, а тогда у меня было три с половиной или четыре месяца беременности, что у меня возобновятся месячные.

Хорошо, что вспомнилось в этот день... <...> ... читал сегодня Карамзина о Париже, и вот воробей в Люксембургском саду встал передо мной в ярком первовесеннем свете, какая-то дама бросала ему крошки хлеба, я загляделся — и вдруг она*, в розовом вся, смеющаяся, пришла.
— Вы запоздали, — сказал я.
— Так нужно, — ответила она, — нельзя же мне первой...
Правда: первой на первое свидание, как это можно! Нам, неопытным и выученным по романам, кажется, что женщины должны стремиться ко лжи и т. д., между тем они искренны до такой степени, что мы и вообразить это себе без опыта не можем; только эта искренность, сама искренность совсем не похожа на наше понятие о ней, мы смешиваем её с правдой.