Александр Кровяков-Григорьев, 26.01.1983

... И она указала мне на странные растения, расстилавшиеся по земле, где во все стороны струилась вода...
Я подошел.
Они были на высоких стеблях, чешуйчатые, с черными пятнами, как змеиная кожа, с огромными влагалищами, вроде округленных трубочек лилового цвета, тронутого гнилью внутри, а снаружи желто-зеленого цвета разлагающегося мяса и похожие на вскрытую грудь мертвого животного. Из глубины этих трубочек выходили длинные окровавленные пестики, воспроизводящие по форме чудовищные органы...
Привлекаемые запахом падали, издаваемым этими ужасными растениями, мухи тесными роями летали вокруг, мухи углублялись внутрь влагалищ, усеянных сверху до низу сжимающимися улитками, которые захватывали их в плен вернее, чем сети паука.
А вдоль стеблей лапчатые листья скручивались, извивались, как руки мучеников.

— Я не смогу жить без тебя.
Его приторно-сладкое, но искреннее признание продолжалось всего лишь миг, но в это время все эмоции исчезли из глаз Сиона. Это не были глаза человека, изливавшего душу, признаваясь в любви. Этот взгляд принадлежал тому, кто совершил точный и смертельный удар, и теперь ковырял ножом в ране.
«Это только я был не в курсе?»
Он понятия не имел о истинной сущности Сиона.
Нэдзуми спас ему жизнь, его собственную жизнь тоже спасли, они жили и проводили свои дни вместе. Связь между ними была крепче, доверительнее, чем с кем бы то ни было. Он избегал этих отношений и опасался их, но не мог их окончательно разорвать; где-то глубоко в сердце он жаждал их и, наверное, превратил в своего рода убежище для себя.
— Я боюсь потерять тебя больше, чем кого бы то ни было.
Слова Сиона отражали и его собственные чувства. Ему не хотелось в этом признаваться, но то была правда. И все-таки, впервые после их встречи он просчитался насчет Сиона.
Нэдзуми снова стиснул зубы.
«Сион, кто ты?»