Нурик Гасымов,

Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
<...>
Он пил — солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил...» Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.

— И она [мама] всё время: «Ой, ты не можешь пойти, потому что ты другая. Ты не должна подвергать себя». Она даже использовала Вас в качестве аргумента: «Ох, только подумай, что бы сказал Кестер».
— И что она думала я скажу?
— Она сказала, что Вы бы посчитали это плохой идеей. Она знает не обо всём, о чём мы здесь говорим. Она не знает о том, какую работу мы проделали, чтобы я стала смелой и уверенной в себе. Она постоянно напоминает мне о том, что я больна.
— Я согласен с твоей мамой.
— Нет, Вы так не думаете.
— Ты выздоравливаешь после тяжелой болезни. Если бы твоя нога была сломана, ты бы попыталась бежать марафон спустя всего лишь 2 месяца?
— Значит, Вы всё ещё думаете, что я нездорова? С кем Вы ругались? На прошлой неделе, на автостоянке. Я видела Вас. Как я могу позволить себе слушать кого-то, чья жизнь в ещё большем беспорядке, чем моя? В чём вообще смысл этих сеансов?
— Понять, что подтолкнуло тебя к краю и предотвратить это в будущем.
— О, Вы всегда задаёте вопросы. Зачем ты причиняешь себе боль, почему ты сходишь с ума? Иногда в этом НЕТ причины. Я просто делаю это! Находиться тут и выслушивать вопросы об этом каждый божий день. Так я не могу оставить это в прошлом! Мне было скучно. Я была одинока. У меня не было друзей. Сейчас я, наконец, популярна. А Вы снова хотите заставить меня чувствовать себя другой.