Sergey Svoboda, 17.08.1991

Я стою на пороге комнаты и собираюсь войти. Сделать это непросто. Для начала нужно протиснуться сквозь толщу атмосферы. Давящий силой в один килограмм на каждый квадратный сантиметр моего тела. Я должен приземлиться на доску, вращающуюся вокруг солнца со скоростью тридцать два километра в секунду — если я коснусь её хоть на долю секунды раньше или позже, она успеет отдалиться от меня на несколько километров. Всё это я должен делать, свешиваясь с круглой планеты головой по направлению к космосу, в то время как эфирный ветер, дующий с неизвестной науке скоростью, пронизывает все пустоты моего тела. Доска вовсе не из цельного материала. Встать на неё — всё равно что стать на мушиный рой. Не пройду ли я сквозь её? Нет. Если я попытаюсь сделать это, я столкнусь с одной из мух, и она подбросит меня вверх. Я снова падаю, и ещё одна муха подбрасывает меня, и так раз за разом. Я могу надеяться на то, что в итоге сохраню относительную неподвижность. Но, увы, если я провалюсь сквозь пол или меня слишком сильно подбросит к потолку, то это случится не вопреки законам природы, а по редкому совпадению. И это лишь часть незначительных сложностей. Мне следует взглянуть на проблему в четырёх измерениях, учесть, что она касается пересечения моей мировой линии с линией доски. К тому же необходимо определить, в каком направлении увеличивается энтропия мира, чтобы мой проход за порог оказался входом, а не выходом. В самом деле, проще верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем учёному пройти в дверь. И не важно, будь это дверь в конюшню или в церковь, возможно, учёному следовало бы просто признать себя обычным человеком и войти, не дожидаясь, пока все трудности, связанные с истинно научным способом прохождения в дверь, будут разрешены.

— Встреча твоя с сыном состоится, и устроит ее тот, на кого не подумаешь.
— Кто?
— Мальчик. Тебя приведет к нему мальчик. Но, берегись, тот мальчик — посланник судьбы. Он даст тебе то, что ты ищешь, но дорогою ценой. Он же тебя и погубит.
— Так я убью его первым.