Сергей Мартасов, 23.10.1988

Когда я впервые попала в Каньон, то боялась темноты и неминуемой смерти. Сейчас мрак ничего для меня не значил, а смерть казалась подарком судьбы. Я всегда знала, что мне придется вернуться в Неморе, но, оглядываясь назад, понимала, что часть меня ждала этой возможности. Ведь я хотела доказать, что от меня тоже может быть польза, и – от этой мысли я скривилась – угодить Дарклингу. Буквально мечтала о том, что буду стоять рядом с ним. Мне хотелось верить в свое предназначение: никем не любимая сиротка сможет изменить мир и стать объектом всеобщего восхищения.

– Я, видишь, бабушка уже, – это еще одна бабушка говорит, совсем не дряхлая, с крепким голосом, с осанкой, боевая. Но все равно ведь бабушка. – А они мне: «Сука! ***ь!»
– И нам так же, – скорбно кивают другие бабушки. С палочками, на кривых, вдрызг разбитых подагрой ногах вечных тружениц.
– Я – «сука»? – плачет та, что все время молчала. – Я сорок лет дояркой отработала, надоев рекордных добивалась. А мне солдат кричал: «Мы вас доведем до того, что вы сами в Сибирь будете проситься». Но я там уже была, в Сибири было лучше…
– А я – им: «Как же вам не стыдно, ребята!» – продолжает самая первая старушка. – «А если бы твою бабушку сукой обозвали? Что бы ты делал?» А солдат мне в ответ: «Мою бы не обозвали, потому что она – русская».