Inna Kucherenko, 10.12.1989

Я часто вспоминаю своих знакомых по школе и колледжу, которые, на мой взгляд, как-то слишком уж быстро избавились от своего культурного прошлого. У меня был приятель — сикх. Он буквально отринул свою прежнюю жизнь: сбрил бороду, выкинул тюрбан, сделал модную стрижку. Казалось бы, что тут плохого? Но что-то с ним произошло, и очень скоро он стал совершать одну глупость за другой — как будто потерял якорь. Вы ведь понимаете, как трудно кораблю удержаться без якоря в гавани во время шторма. И я не хочу, чтобы вы потеряли свои якоря. Но в то же время мы должны, хоть и медленно, искать общие точки для создания новых якорей — пусть даже на это уйдут века.

Я подобрала большой камень и начала бить себя по животу, через платье, чтобы вызвать кровотечение. Никто никогда не говорил мне, как в животе матери происходит рост ребенка. Я знала, что в определенный момент ребенок начинает шевелиться. Я видела беременной свою мать, я знала, сколько времени надо, чтобы ребенок появился на свет, но я не знала ничего другого. С какого момента ребенок живой? Я полагала, что с рождения, потому что именно в момент рождения, как я видела, мать решала, оставить его в живых или нет. Я горячо надеялась, а тогда у меня было три с половиной или четыре месяца беременности, что у меня возобновятся месячные.