Elena Pulyaeva, 12.01

Представляет особый интерес переход В. С. Соловьева от положительной религиозной интуиции к философской диалектике единого и многого в ходе прояснения содержания идеи Абсолюта. В результате раскрытия внутренней диалектики Абсолюта русский философ, в конечном итоге, приходит к пониманию его в качестве Сверхсущего Всеединства. Данный переход описан в работе Александра Кожева «Религиозная метафизика Владимира Соловьева»

Несомненно, что не только самые невежественные и тупые крестьяне, но и дети и даже животные совершенст­вуются благодаря опыту и изучают качества объектов природы, наблюдая действия, которые следуют из них. Если ребенок испытал ощущение боли, дотронувшись до пламени свечи, то он будет стараться не приближать руки ни к какой свечке и ожидать сходного действия от причины, сходной с вышеуказанной по чувственным качествам и ви­ду. Поэтому если вы утверждаете, что ум ребенка приходит к данному заключению посредством некоторого процесса аргументации или формального рассуждения, то я имею полное право требовать, чтобы вы указали эту аргумента­цию, и вы не имеете никаких оснований отказываться от исполнения такого справедливого требования. Вы не впра­ве говорить, что эта аргументация туманна и, может быть, не поддается вашему исследованию, коль скоро вы призна­ете, что она доступна пониманию ребенка. Поэтому если у вас будет хоть минутное колебание или если вы, поразмыслив, предложите какую-нибудь сложную или глубокую аргументацию, то вы некоторым образом откажетесь от данного решения вопроса и сознаетесь, что не рассуждение побуждает нас предполагать сходство между прошлым и будущим и ожидать сходных действий от причин, кото­рые с виду сходны. Вот положение, которое я старался доказать в этой главе; и, если я прав, я все же не претендую на то, что мною сделано какое-то великое открытие; если же правда не на моей стороне, я должен признать себя очень мало успевающим учеником, коль скоро и теперь не в состоянии открыть тот аргумент, который, по-видимому, был отлично известен мне, когда я еще лежал в колыбели.