Евгений Лебедь, 17.10.1988

— Я зажег камин в спальне наверху. Думал, посидеть здесь немного, вспомнить старые времена, выпить немного виски и собирался сказать, что не прожил ни дня без мысли о тебе. А затем, мы бы пошли наверх. Но сейчас, открывая дверь, я передумал. Так что, ты допьешь этот бокал, рассказывая, как ты счастлива в Нью-Йорке и уедешь. <...>
— И с чего ты решил, что я лягу с тобой в постель после бокала виски и краткой беседы?
— Я думал о трех бокалах.
— Как ты смеешь?
— Теперь неважно, ведь я передумал.
— Я пришла сюда по твоей просьбе.
— Хотя, он нежен и добр к тебе?
— И чувствую себя идиоткой.
— Так ступай.
— Боже...
— Но ты еще здесь.
— Ты так уверен?
— Что ты все еще любишь меня? Я был уверен, но сейчас уже нет. Видимо, чувство юмора ты тоже потеряла. <...> Я ненавижу воссоединения. Мне трудно было представить себе долгие разговоры ни о чем, где мы часами бы ходили вокруг того, что действительно хотели сказать, но не смогли. А теперь я знаю, что ты счастлива в Нью-Йорке, твой муж богат, мил и добр к тебе, знаю, что ты не вооружена и ты пришла не ради секса, потому что больше меня не любишь. А ведь прошло всего три минуты.

Когда вы говорите, Иван Васильевич, такое ощущение, что вы бредите.