Антон Торбинский, 31.08.1983

— Все-таки есть здравый смысл в том, что людей в Инквизицию набирала Лелиана. Не на всех ведь действуют угрозы.
— Командира Каллена пригласила я.
— Как ему повезло-то.
— Он на мои манеры, между прочим, не жаловался.
— Его последняя начальница тронулась умом и превратилась в статую. После такого трудно на что-то жаловаться.

Не станет он сегодня гнаться по ложным следам. Нельзя найти того, кто не хочет, чтобы его нашли. Но что, если она хочет? — выкрикнуло его сердце. Что, если она потерялась и ищет тебя так же, как ты ищешь ее, если только вчера вас отделял друг от друга какой-нибудь квартал, если сейчас она сидит где-нибудь поблизости, на скамье в парке, на высоком крыльце, как-то неспособная найти дорогу обратно, если как раз думает: он не поверит этой сумасшедшей истории (в чем бы она ни заключалась), найти бы его только, найти бы; и слезы одиночества на ее смуглых щеках… Но это все устарело. Это была Идея Сумасшедшей Истории... прежде она была сияющей надеждой, но со временем стянулась в жгучую точку — не надежды, а упрека, и даже не стимула (нет! довольно!), а потому ее можно было потушить.