Марианна Степанова-Семенова, 25.05

Младенец с плачем покидает тесную утробу, со страхом выходя в огромный мир. Привыкнув к нему, он плачет и страдает, ибо предвидит, что будет снова втиснут в узкий ящик. И мы не можем точно сказать: боится человек тесноты или стремится к ней.

— Мы с вами единомышленники, мы хотим страну освободить от злокачественной опухоли. Вы понимаете, что это минута историческая? Мы стали людьми значительными, месье Марешаль. Робеспьер и Сен-Жюст, наверное, чувствовали такое же волнение.
— Психиатры это выяснят на суде.
— Каком суде?
— Вашем. Они, наверняка, скажут, что вы одержимый, параноик, но главного не скажут, потому что это слово не принято в юриспруденции. А главное то, что вы дурак, Моро. Но не расстраивайтесь, вы не первый. История уже знавала Савонаролу, ФукеТенвиля. Чрезмерный порядок не менее опасен, чем хаос. Я коррупцию ненавижу, также, как и вашу мораль.