Григорий Петров, 06.05

Я не могу сказать, как возникает мелодия. Скажу одно: я работаю бесконечно, процесс не прерывается ни днем, ни ночью. Я как завод, который работает в три смены и бесперебойно производит музыку. Что бы привести в качестве примера? Ну, представьте себе рекордсмена по прыжкам в длину, который все время тренируется, чтобы быть в хорошей форме. Скажешь ему: “Прыгни на метр шестьдесят” – и он тотчас же прыгнет. Или еще пример: колодец. Колодец наполнен водой до краев: вода всегда под рукой, достаточно подойти и зачерпнуть, сколько нужно. Я подобен колодцу: чем больше из меня черпаешь, тем больше музыки прибывает. Я всегда готов что-то создавать, сочинять. И поэтому мой колодец всегда полон водой. Но если я остановлюсь, если не буду работать все время, то создавать новое станет все сложнее и сложнее. Вода в колодце начнет убывать, будет плескаться где-то на дне, и достать ее будет нелегко. Есть, конечно, еще такое таинственное понятие, как вдохновение. Но, как говорил Пикассо, существует два типа художников: те, кто ищет, и те, кто находит. Я – из тех, кто находит. Я всегда в работе, и потому в любое время готов к приходу вдохновения.

Подделать подпись — это же преступление. Но, насколько я понимаю, в России есть какая-то иерархия преступлений. Есть те, которые нельзя делать: убить человека, шутить про Рамзана Кадырова и т. д. Есть те, которые — «Ну, братан, не надо делать». И есть те, которые прям надо делать. И надо их делать, потому что люди всё равно будут думать, что ты это сделал. Например, если ты продаёшь машину, надо скрутить пробег. Потому что есть у людей какое-то общее понятие, что пробег уже скручен. Так что, если там честно оставляешь 500 тысяч километров, чувак не будет думать: «О какой честный парень!» Он будет думать: «Охренеть, сколько там было раньше!»